Здравствуйте, уважаемые читатели!

Сегодня, 12 сентября, мы отмечаем 100-летие со Дня рождения Станислава Лема.

Станислав Лем – польский фантаст, эссеист, сатирик, критик, философ, футуролог. Автор фундаментального философского труда «Сумма технологии», в котором предвосхитил создание виртуальной реальности, искусственного интеллекта, а также развил идеи автоэволюции человека, сотворения искусственных миров и многие другие. Его книги переведены на 41 язык, продано более 30 млн экземпляров, многие его произведения экранизированы.

Станислав Лем родился в 1921 году во Львове в семье врача. Свои детские и ранние юношеские годы он впоследствии, уже став известным писателем, весьма своеобразно описал в автобиографической повести «Высокий замок» (1966). В отличие от привычных воспоминаний многих писателей, воспроизводящих психологию ребёнка во всей её непосредственности, эта повесть Лема напоминает скорее мемуары зрелого человека о своём далёком детстве. И, как во всех мемуарах, главное место в ней отводится встречам – правда, не с великими людьми, но с не менее великими идеями в науке и культуре.

Возвращаясь к своим увлечениям детства, Лем стремится сам понять и позволяет понять нам, как из застенчивого, любознательного и одержимого одновременно и весьма практическими заботами, и фантастическими замыслами ребёнка впоследствии вырос известный писатель, хотя он и не мечтал об этом. Повесть в какой-то мере раскрывает некоторые секреты обаяния Лема как писателя-фантаста: его способность сохранить на всю жизнь эти «детские» черты характера – неистощимую любознательность, увлечённость идеями, дерзость мысли, непосредственность восприятия, которые он, кстати, умеет пробуждать у своих читателей.

Детство Лема опровергает известный тезис о том, что познать «жизненные университеты» можно только через лишения. Для того чтобы раскрыть уникальные природные способности, у него были все условия. Лем пишет: «В довольно-таки бедной стране, какой была довоенная Польша, я ни в чём не испытывал недостатка. У меня была французская гувернантка, множество игрушек, и я считал мир, в котором рос, чем-то абсолютно устойчивым».

В четыре года он научился читать, и к его услугам оказалась громадная библиотека, а кроме того, существовал запертый – и запретный для мальчика – шкаф с медицинскими книгами и анатомическими атласами отца, врача-ларинголога. Этот шкаф, в который юному Лему удавалось проникать из-за рассеянности отца, сыграл в его становлении особую роль. «Моё первое знакомство с миром книг неразрывно связано с рисунками скелетов и аккуратно вскрытых черепов, подробными и многоцветными рисунками мозга, изображениями внутренностей, препарированных и украшенных магическими латинскими названиями… Пожалуй, я и теперь ещё мог бы перечислить все человеческие кости. За остеклённой створкой книжного шкафа лежала на полке одна из черепных костей (os temporis) с просверленным в ней отверстием… Эту кость – или, скорее, её беллетристическое отражение – можно найти в моём романе «Рукопись, найденная в ванне» в виде очищенного до блеска черепа».

Лем в те годы – это «пожиратель книг», как он сам себя называет. Он читал всё подряд: французские романы, поэзию, труды философов древности, научно-популярные опусы. Ему не отказывали ни в чём, а в книгах тем более: «Я и теперь ещё помню, что одна из таких книг, подарок отца, стоила семьдесят злотых, целое состояние по тем временам – за семьдесят злотых можно было купить костюм». Прочитанное двигает фантазию, и мальчик создаёт свой особый мир, с конкретными, но существующими только в воображении деталями, с собственными мифами и заблуждениями.

В это же время мальчик увлекается конструированием и… изобретает не зная о её существовании – дифференциальную передачу, потом ещё несколько полезных, но уже используемых человечеством вещей. Среди проектов юного Лема много курьёзных: к примеру, велосипед, на котором седок едет, как верхом на лошади – опускаясь и поднимаясь (спустя несколько десятков лет такой велосипед был запатентовал в США). И уж совсем удивителен самолёт в виде вогнутой линзы, подъёмную силу которому обеспечивали размещённые по бокам турбины, приводимые в действие энергией солнечных лучей.

Довоенная Польша, в которой рос и формировался Лем, во многих отношениях была государством со множеством вопиющих социальных контрастов. Лему казалось, что окружающий его мир покоится на принципе «Верю, потому что абсурдно». Возможно, уже тогда у будущего писателя зарождались некоторые фантастические сюжеты его произведений. Во всяком случае, существует сложная преемственность в сознании между его детской верой во всесилие Бумаги, Справки, Удостоверения, порабощавших человека в бюрократизированной Польше, и его научно-фантастическим романом «Дневник, найденный в ванне» (1961), где эти впечатления своеобразно трансформировались в образ эпидемии папиролиза, которая, уничтожив бумагу, похоронила цивилизацию, покоившуюся на деньгах, акциях и прочем «бумажном основании».

 Вторая мировая война и гитлеровская оккупация прервали учёбу Лема, собиравшегося по семейной традиции стать врачом (1939-1941 учился во Львовском медицинском институте). В военные годы семье удалось избежать депортации в гетто благодаря поддельным документам, хотя многие родственники погибли. Лем, вынужденный бросить медицинский институт, становится механиком, попадает в столь далёкую и незнакомую ему прежде рабочую среду, сближается с участниками антифашистской борьбы и вместе с ними сражается за освобождение и возрождение Польши. Это были годы, исключительно важные для окончательного формирования Лема как человека и писателя. Они послужили ему сюжетом для романа, посвящённого молодым подпольщикам – рабочим и интеллигентам – и выразительно озаглавленного «Неутраченное время», 1955 (по аналогии с циклом романов Марселя Пруста «В поисках утраченного времени»).

В 1946 году Лем репатриировался с территории, ставшей частью СССР, в Краков и начал изучать медицину в Ягеллонском университете. В это же время в периодической печати появляются его первые рассказы и стихи, юношеская повесть «Человек с Марса» (1946). Свою литературную деятельность в это время он не без лукавства объясняет исключительно стремлением решить материальные проблемы. Во время войны семья, никогда раньше не знавшая нужды, лишилась всего имущества и вынуждена была переехать в Краков, где ютилась в одной-единственной комнате. Денег не хватало на самое необходимое. «Случайно я нашёл способ поправить наше финансовое положение, – пишет Лем. – Я начал писать длинные рассказы, которые брали у меня журналы для лёгкого чтения… Ну и вообще то да сё, там и сям». Сюжеты и проблематика ранних произведений Лема, среди которых выделяется рассказ «Конец света в восемь часов» (1947), в той или иной мере связаны с оружием, военными изобретениями и открытиями и, безусловно, навеяны только что закончившейся войной.

После окончания обучения в 1948 году он отказался сдавать выпускные экзамены, не желая становиться военным врачом, и получил всего лишь сертификат окончившего курс обучения медицинского факультета Ягеллонского университета.

Лем увлекается историей и методологией науки, становится научным сотрудником, в обязанности которого входит рецензирование науковедческих работ в журнале «Жизнь науки». Складываются две соперничающие и дополняющие друг друга стороны творчества Лема как писателя и учёного научная фантастика и науковедение.

Если в первой области он создал выдающиеся художественные произведения, то и во второй им было написано несколько содержательных работ на высоком профессиональном уровне. В начале 50-х годов Лем-писатель явно заслоняет Лема-учёного.

Один за другим появляются роман «Астронавты» (1951) – об экспедиции на Венеру, где земляне обнаруживают жалкие остатки некогда высокоразвитой технической цивилизации, погибшей от атомной войны; увлекательный роман о будущем коммунистическом обществе «Магелланово облако» (1955); сборники научно-фантастаческих рассказов «Сезам» (1954), «Звёздные дневники Ийона Тихого» (1957), «Вторжение с Альдебарана» (1959).

Вместе с тем Лем не утрачивает интереса и к науковедению, о чём свидетельствуют его «Диалоги» (1957), посвящённые кибернетике. Вспоминая об истории создания этой книги, писатель отмечал, что в то время о кибернетике    написано всего лишь около шестидесяти книг. Ныне об этой науке написаны целые библиотеки. Скромность помешала Лему добавить, что в «Диалогах» он впервые обратил внимание на целый ряд важных социальных и моральных проблем, которые кибернетика поставила перед человечеством и которые стали затем предметом научного обмена мнениями и острой полемики в печати.

• 

• 

• 

Популярность многих научно-фантастических произведений Лема объясняется привлекательностью их героев, которых автор щедро наделяет юмором, интеллектуальной отвагой, мужеством, исключительной стойкостью, благородством, гуманными социальными идеалами. А вместе с тем и безымянный герой, от лица которого ведётся повествование в «Магеллановом облаке», и Кельвин в «Солярис», и пилот Пирке, и все другие положительные герои Лема – отнюдь не сверхлюди из далёкого будущего, недосягаемые по своему характеру и интеллектуальным способностям для современников. Напротив, писатель нас убеждает, что они такие же люди, как мы с вами, во всяком случае, такими мы тоже могли бы стать. И все проблемы, которые они решают на других планетах, тот нравственный выбор, перед которым они оказываются в самых сложных внеземных обстоятельствах, та галактическая ответственность, которую они возлагают на себя, – всё это по плечу современному человеку, ибо, в сущности, нет пределов человеческим возможностям и способностям.

Про таких героев (а они типичны для многих произведений Лема) можно сказать, что они олицетворяют весьма примечательную тенденцию в современной научной фантастике, о которой писал Ю. Смелков: «Люди как люди, ничем особенно не выделяющиеся, – именно они оказываются лицом к лицу с небывалым, неведомым, с потрясающими открытиями, с удивительными изобретениями. Для художественного исследования ситуаций и конфликтов такого рода от фантастов потребовались уже не только техническая эрудиция и смелость гипотез, но и мастерство психологического анализа личности. Нынешний этап развития фантастики как раз тем и интересен, что она, не теряя «своего лица», эволюционирует по направлению к «обычной литературе».

Конечно, было бы непростительным произволом отождествлять писателя с героями его произведений, но всё же они так или иначе отражаются друг в друге. На героях Лема, несомненно, лежит печать незаурядной личности автора. В самом деле, откуда было бы взяться неистощимому юмору Ийона Тихого или парадоксальному складу мышления учёных из книги «Идеальный вакуум» (1971), если бы этими чертами в полной мере не обладал сам Лем? И Эл Брегг из «Возвращения со звёзд», глубоко озабоченный нравственными проблемами человечества, и Кельвин из «Солярис», мучительно сознающий моральную ответственность учёного, в какой-то мере предстают перед нами как alter ego их творца, прибегшего к фантастической гиперболе, чтобы рельефнее выделить актуальные, по его мнению, этические дилеммы настоящего и обозримого будущего.

• 

• 

• 

Зная редкую трудоспособность, самоотверженность в работе, присущую Лему, легко понять, что в одном из эпизодов «Магелланова Облака» он излагает своё собственное жизненное кредо, руководствуясь которым он смог написать столько книг:

«…Его спросили:

–       Как тебе жилось?

–       Хорошо, – ответил он. – Я много работал.

–       Были ли у тебя враги?

–       Они не помешали мне работать.

–       А друзья?

–       Они настаивали, чтобы я работал.

–       Правда ли, что ты много страдал?

–       Да, – сказал он, – это правда.

–       Что ты тогда делал?

–       Работал ещё больше: это помогает!..».

Написанные в восьмидесятых годах «Осмотр на месте», «Мир на земле» и «Фиаско» показали, что Лему тесно в рамках художественной литературы, что необходимость придерживаться разработанного сюжета, композиции, характеров персонажей тяготит его. Эти романы некоторым образом подготовили окончательный уход Лема в эссеистику и публицистику.

«В 1989 году я перестал писать беллетристику», – говорит Лем в одном из интервью. С тех пор он написал всего лишь три небольших рассказа, посвящённых компьютерной тематике, да и то по случаю, на заказ. В одном из этих рассказов, «Последнем путешествии Ийона Тихого», Лем, похоже, простился со своим любимым героем – Ийон Тихий навсегда покидает Землю, не желая смириться с заполонившей всё и вся виртуальной реальностью.

В 1988 г. Лем вернулся из эмиграции, куда уехал после установления в Польше военного положения; несколько лет он прожил на Западе, в основном в Западном Берлине и Вене. Этим, собственно, и объясняется то, что два его последних романа, «Мир на земле» и «Фиаско», вышли сначала, соответственно, в шведском и немецком переводах, а затем уже на польском языке.

Вновь обосновавшись в своём краковском доме, Лем пишет практически обо всём – на любые научные темы, высказывается о литературных новинках, не гнушается политики. В польском варианте популярного компьютерного ежемесячника «PC Magazine» на протяжении шести лет печатались его статьи, посвящённые информационным технологиям, искусственному интеллекту, виртуальной реальности, интернету и т.п.

У него постоянная рубрика «Мир по Лему» в католическом «Tygodnik Powszechny» («Всеобщий еженедельник»), с которым он сотрудничал больше пятидесяти лет.

На общественно-политические темы Лем высказывался в журнале «Przekroj» в рубрике «Ваше мнение, господин Лем?». В ежемесячном журнале «Ос1га» под рубрикой «Сильвические размышления» регулярно публиковались его статьи о литературе и воспоминания.

Публикации в периодических изданиях стали основой пяти книг Лема, вышедших в последнем десятилетии прошлого века: «Добрые времена» (1995), «Sex Wars» (1996), «Тайна китайской комнаты» (1996), «Придирки по мелочам» (1997) и «Мегабитовая бомба» (1999). Кроме того, в 1999-м и 2000 гг. вышли две книги «Бесед со Станиславом Лемом» (им предшествовала уже упоминавшаяся книга под этим же названием, вышедшая в 1987 г.), в которых писатель отвечает на самые разные вопросы.

В этих книгах Лем, с одной стороны, подвёл итог двадцатому веку, а с другой – попытался, уже в который раз, наметить контуры грядущего, рассматривая возможные изменения в этико-моральной сфере сквозь призму угроз, таящихся в развитии технологий, прежде всего информационных.

Здесь же, между прочим, он перечисляет свои прогностические удачи. Даже краткий перечень областей, где Лем не просто дал точный прогноз, но и порой вообще был первым, кто на прогноз решился, впечатляет: биотехнологии (клонирование и другие достижения), биология (прорыв в исследованиях ДНК, расшифровка генома), теория эволюции, компьютеры (принципы развития, виртуальная реальность, интернет, последствия глобальной компьютеризации), использование информации в качестве оружия, искусственный интеллект, эволюция автоматических систем – т.н. некроэволюция, астрономия и астрофизика; сюда следует добавить гипотезы, суть которых нелегко понять неспециалисту, например, о «вселенных-малютках», «квантовом Космосе», «танце генов» и т.п.

И наконец, в 2000 г. вышла книга «Мгновения», которая составила с «Диалогами» и «Суммой технологии» трилогию, по лемовскому определению, «квазинаучных сочинений», и одновременно стала квинтэссенцией сказанного в «Тайне китайской комнаты» и «Мегабитовой бомбе». Но в отличие от двух последних книг, в которые вошли статьи, прежде написанные для периодических изданий, «Мгновения»  – это сборник оригинальных эссе, изначально предназначенных для публикации под одной обложкой. В этой небольшой по объёму книге (всего-то полтораста страниц!) энциклопедист Лем обобщил многое из того, что было раньше сказано им о перспективах человечества.

Итак, какие же темы писатель, которого возраст поставил, по собственным словам, «в ситуацию интеллектуального цейтнота», посчитал наиболее важными? Это: создание и применение новых технологий для получения материалов с улучшенными или новыми свойствами; поиски путей продления человеческой жизни и связанные с этим проблемы; роботы и роботоподобные устройства; человеческое сознание и проблемы создания искусственного интеллекта; клонирование и генная инженерия; направление развития точных наук; экспансия человечества в космос; псевдодостижения в науке; информационные технологии. Вопросы, которые задаёт Лем (и не только в «Мгновениях»), – не обернутся ли технологические успехи в конечном счёте страшным провалом, не приведут ли они к потере человечеством человеческого облика, не будет ли выхолощена в процессе развития нравственная составляющая? – это, по сути, лишь один и тот же много раз повторенный в разных формах вопрос: выживет ли человечество?

С многочисленными оговорками Лем отвечает: «Да, выживет… если очень постарается». И если научится понимать (не исправлять, а хотя бы понимать!) свои ошибки, ибо, по Лему, «бытие на ошибке основано, ошибку ошибкой исправляет, ошибкой возвращается, ошибками творит так, что случайность становится судьбой Мира».

Надежда на то, что люди в будущем смогут как-то влиять на эту цепочку, существует: ведь человечество ещё очень молодо. На сей счёт любопытно высказывание Лема в интервью, предваряющем выход «Мгновений»: «Книга возникла забавным образом. На глаза мне попались так называемые «земные геологические часы»; это диаграмма в виде диска, на которой изображена жизнь на Земле, продолжающаяся около пяти миллиардов лет… Род человеческий существует около ста восьмидесяти тысяч лет, а современная цивилизация, техническая – сто двадцать лет, что составляет одну сорокамиллионную часть всего круга. На этих часах это представляется очень тонким сектором».

В литературном творчестве Лема впечатляет не столько количество написанных им книг, сколько их многообразие. Лем писал преимущественно о невозможности общения человечества с далёкими от людей внеземными цивилизациями, а также о технологическом будущем земной цивилизации. Более поздние его работы посвящены также идеалистическому и утопическому обществу и проблемам существования человека в мире, в котором нечего делать из-за технологического развития.

Сбываются почти все прогнозы и сценарии «краковского оракула», как в Польше частенько называют Лема. Разве что ошибся он лет этак на семьдесят, предсказав в «Сумме технологий» появление мобильной связи во второй половине XXI века, – но ведь предсказал же!

Так что имеет смысл обратить внимание ещё на одно высказывание Лема. Весной 1999 г. «оракул» опубликовал статью «Признания оптисемиста», подразумевая под странным неологизмом «оптисемист» (производным от взаимоисключающих «оптимиста» и «пессимиста») себя самого: «Лично я являюсь умеренным пессимистом… Считаю, что технологический скелет нашей цивилизации до такой степени силён, что может выдержать многое, даже большие катастрофы».

Было время, когда молодого польского писателя по мере выхода в свет его очередной книги сравнивали то с Жюлем Верном, то с Уэллсом, то с Карелом Чапеком. Сейчас же других начинающих писателей-фантастов, желая поощрить, сравнивают с Лемом, так как теперь он в значительной степени определяет лицо современной научной фантастики.

Скончался Станислав Лем 27 марта 2006 года в Кракове в возрасте 84 лет после продолжительной болезни сердца.

Цитаты Станислава Лема

· Суть старости в том, что приобретаешь опыт, которым нельзя воспользоваться.

· Если человек не может что-то делать хорошо, то не нужно этого делать вовсе!

·  Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать.

· Человек – существо, которое охотнее всего рассуждает о том, в чём меньше всего разбирается.

· Специалист – это варвар, невежество которого не всесторонне.

· Чтобы что-то узнать, нужно уже что-то знать.

·  То, ЧТО мы думаем, всегда намного менее сложно, нежели то, ЧЕМ мы думаем.

·   Нет ничего более богатого по своим возможностям, чем пустота.

·  Сенсации нужно организовывать, а не придумывать!

· Говорить правду – словно блуждать по лабиринту, заполненному добрыми намерениями.

·   Глупость – движущая сила истории.

·  Если ад существует, то он наверняка компьютеризирован.

·   Будущее всегда выглядит иначе, нежели мы способны его себе вообразить.

Спасибо за внимание!

Подготовила Дмитренко С.Н.